Бег в никуда (Глава 2)

ГЛАВА 2. Неожиданно, Настя проснулась. Как будто просто включили свет. Остатки сна быстро улетучивались, освобождая сознание от сладкого очарования ночи.Повинуясь всеобщей привычке, Настя хотела потянуться, и с удивлением заметила,что не может пошевелить ничем кроме головы. Нет, она все чувствовала. И руки, и ноги, но они почему-то ей не повиновались. Кроме головы только пальцы имели свободу движений.

От такой неожиданности она снова закрыла глаза, а затем попыталась проснуться еще раз. К сожалению, это ни к чему не привело. Ущипнуть себя девушка не смогла и это вселяло некоторую надежду на то, что это, все — таки, сон. Надо отметить, что этот сон не доставлял удовольствия, а сознание упорно сигнализировало об окончательном пробуждении. Настя, еще некоторое время, лежала неподвижно, уставившись в потолок. Потолок, сохраняя полную безучастность к нарастающему Настиному беспокойству, тускло светился розоватым светом, создавая в помещении интимный полумрак. Такого потолка Насте не приходилось видеть нигде. Никогда. Девушка попыталась оглядеться по сторонам, но безуспешно. На расстоянии метра от нее полумрак густел, надежно укрывая окружающее пространство от постороннего взора. Она приподняла голову, насколько это оказалось, возможно, и попыталась осмотреть свое ложе. Сказать, что увиденная картина ее удивила, значит, ничего не сказать! Она лежала, совершенно голая, на довольно странном сооружении. Сооружение представляло собой нечто подобное кушетке с небольшой ровной поверхностью, переходящую затем в довольно резкий угол. Заканчивалось ложе двумя металлическими подлокотниками, на которых были зафиксированы согнутые в коленях и широко раздвинутые Настины ноги. В общем, все это смутно напоминало гинекологическое кресло лежащее на спинке. Щиколотки ног оказались прикреплены широкими, вероятно металлическими, полосками от колена до ступни. Чуть выше таза, положение туловища закреплял широкий, тоже металлический, пояс. Осталось добавить, что руки, разведенные в стороны от тела, под прямым углом и согнутые в локтях крепились подобными же «браслетами», а шею удерживало от движений подобие ошейника. (Хотя Настя и не видела этой детали своего «туалета», за то ощущала его в полной мере). В общем, никакой свободы движений, кроме той о которой мы говорили ранее, девушка не имела.
Результатом осмотра своего местоположения и своего состояния стала новая попытка проснуться, которая, как и предыдущие, никаких результатов не дала.
Тогда пришел страх. Он полз холодным ветерком по обнаженному, беззащитному телу, забираясь в самые потаенные уголки, вызывая одновременно и озноб, и испарину. Девушка пыталась успокоить себя тем, что по неизвестным причинам, неожиданно попала в больницу, но эта мысль совершенно не успокаивала, да и на больницу данное помещение, почему-то, совсем не походило. Оставалось только вспоминать предшествующие события, чтобы хоть как-то объяснить себе свое пребывание здесь. Пришлось зажмуриться. В голове понеслись события прошедшего дня, вечера … Неожиданно они оборвались. Пришлось сделать усилие и начать сначала.
Итак, вечер, Настя, девица восемнадцати с небольшим лет, нанеся на лицо «боевую раскраску индейца на тропе войны», надев черные бархатные брюки, такого же цвета футболку и туфли на высокой платформе, распустив длинные волосы, с удовольствием оглядела себя в зеркало. Ей казалось, что черный цвет существенно подчеркивает изящную, словно точеную, фигуру и привлекательное лицо с огромными лучистыми глазами. Она считала, что темные тона придают ее облику необходимую таинственность и загадочность зрелой, умудренной житейским опытом женщины. В общем, из зеркала на Настю смотрела весьма привлекательная особа из тех, кого мужчины непременно провожают долгими взглядами, покачивая головой и цокая от восторга языками.
Послав своему отражению смачный поцелуй, девушка покинула родные стены студенческого общежития, где она обычно коротала время после занятий в институте, а иногда и вместо них, и направилась на центральную площадь к постоянному месту «тусовки» местной молодежи. Настя шагала неторопливо, наслаждаясь непрекращающимся вниманием встречных мужчин и собственной неприступностью. Это было и приятно, и чуточку смешно. В общем, это волновало и приятно щекотало нервы.
Что дальше? Рядом остановилась машина. Не «крутая иномарка», а так, но на всякий случай Настя прибавила шагу. Однако из машины высунулся простой симпатичный парень, видимо уставший от долгой дороги и, как-то очень доверительно, спросил дорогу. Весь его облик, казалось, не таил в себе никакой опасности и Настя наклонившись, и, опершись на дверцу машины, стала терпеливо объяснять дорогу, немного туповатому пареньку. Он никак не мог понять и, помногу раз, переспрашивал. Настя теряла терпение…
Здесь воспоминания обрывались. Тупик. Пустота, черная, вязкая, скрывающая все дальнейшие события плотной пеленой. Как будто дальше ничего не было. Но ведь что — то должно было случиться дальше!
Настя еще раз огляделась по сторонам. Ничего не ясно, неизвестно день или ночь, зима или лето, полный бред!
Взгляд на секунду задержался на ее собственном, неестественно задранном вверх лобке, скользнул дальше, но тут же вернулся.
Пожалуй, уместно сказать, что он, взгляд, застыл в изумлении. Лобок оказался начисто лишенным растительности. Гладко выбритым, короче говоря. Стоит ли говорить, что именно эта капля переполнила чашу страха. Тогда она закричала. Вначале негромко, затем все громче и громче. Выкрикивая все что, приходило на ум, зовя кого-то на помощь и просто издавая все мыслимые звуки. Отвечало только гулкое, раскатистое эхо. Кричала Настя долго, до хрипоты, до слез. Почему-то никто не приходил, ни на зов о помощи, ни на ругательства, ни на угрозы. Гробовая тишина! Никаких признаков жизни вокруг. Ничего, что напоминало бы о существовании окружающего мира. Орать надоело, к тому же, вопли и рев не приносили никакого облегчения и успокоения. Оставалось ждать. Ведь придет же сюда кто нибудь. Одно казалось очевидным — это не больница! А это не предвещало ничего хорошего.
Время тянулось невыносимо медленно. Прав был тот, кто сказал, что ожидание смерти, во сто раз хуже самой смерти. Трижды прав. Сегодня Настя ощутила справедливость этих слов на себе. Чем дольше тянулась ожидание, тем сильнее Настю охватывал страх. Каждой ее клеточкой. Вдобавок, от неудобного положения затекала спина, но сейчас Настя не обращала на это внимания. Тишина давила ее. От нее кружилась голова, и стучали зубы…
Неожиданно, потолок стал разгораться, заливая просторную комнату нежно-розовым светом. Все стены оказались зеркальными. Теперь Настя могла видеть себя со всех сторон. Даже свою ничем не прикрытую и от этого, совершенно беззащитную, промежность.
Внезапно, справа от нее, зеркала бесшумно расступились, пропуская в комнату мужчину в странном одеянии. Странность заключалось в капюшоне, надетом на него голову. В фильмах и книгах так обычно одевались палачи. Довершал сходство плащ, полностью скрывающий особенности фигуры владельца. Подойдя к ложу почти вплотную, он остановился, оглядел девушку с ног до головы, кивнул головой, как ей показалось своим мыслям и, ни слова не говоря, прошел в глубь комнаты.
-Где я? — спросила Настя, не спуская с него глаз и не переставая стучать от страха зубами…
— Я буду кричать! — добавила она, так как предыдущая фраза осталась без внимания.
Мужчина даже не повернул головы в ее сторону, продолжая возиться у стены. Часть зеркала отошла сторону, открыв за собой обширный шкаф, но, что в нем находится, Настя не видела. Этот факт и упорное молчание незнакомца пугало ее еще больше. Она попыталась рассмотреть его получше. Среднего роста, худощав, большего рассмотреть было невозможно из-за «экстравагантного» костюма. Продолжая пристально наблюдать за его действиями, Настя громко и пронзительно крикнула. От неожиданности мужчина вздрогнул, но не обернулся, занимаясь своим шкафом. Это уверило Настю в том, что он ее слышит и, скорее всего, понимает. Тогда она заорала во все горло. В ее душе сейчас боролись два чувства: страх и любопытство, причем она не могла с уверенностью сказать какое из них сильнее. Тем не менее, она продолжала старательно орать. Из-за своего дурацкого положения она не могла видеть действий мужчины полностью. Насте была хорошо видна лишь его верхняя половина. Тем временем он приблизился к ней и, некоторое время, бесцеремонно рассматривал ее прелести, затем, не обращая на вопли ни малейшего внимания, с помощью какого то механизма изменил положение ее ног таким образом, что теперь, Настины колени почти касались груди. Девушка пыталась сопротивляться, но механизм явно не заметил ее усилий. Кричать в таком положении стало гораздо труднее. На хороший крик дыханья уже не хватало.
-Что вы делаете? — с трудом выдавила Настя.
Надо сказать, что девушка никогда еще не оказывалась в столь идиотском положении, с выставленной на обозрение задницей и всем прочим, и даже не могла себе представить, что так бывает.
Мужчина, довольно грубо раздвинул ее половые губы и долго, с интересом рассматривал Настю ТАМ. Настя сопротивлялась, как могла, одновременно осыпая мужчину градом угроз и ругательств. Ответа не было. Его палец глубоко проник в Настину вагину. Ощущение не было для девушки совсем новым, у Насти уже было несколько сексуальных контактов, но сейчас, по вполне понятным причинам, это не доставило ей удовольствия. Жаль только что ее мучителя, Настино отношение к своим действиям, по-видимому, совершенно не интересовало. Проделав описанные выше манипуляции, мужчина отошел к шкафу и через мгновение вернулся, держа в руках устрашающего вида широкий ремень. У Насти от удивления округлились глаза. Ее мозг отказывался верить в реальность происходящего. Даже в детстве ее никогда не били ремнем. Она даже затаила дыхание, боясь поверить в то, что сейчас произойдет. Настя проследила взглядом за неторопливым взмахом руки… Раздался характерный свист, затем тяжелый шлепок и задницу обожгло огнем. Из глаз брызнули слезы, а из груди вырвался самый настоящий вопль. Теперь она кричала по настоящему. Однако после десятка ударов крики перешли в непрерывный вой. Девушка захлебывалась слезами, а ремень продолжал жалить, не останавливаясь и не снижая темпа. В общей сложности она получила не менее пятидесяти ударов. Зад пылал так, словно к нему прислонили раскаленную сковороду. Мужчина, на некоторое время отошел, оставив Настю, стонущую от боли и бессильной злобы. Настя перевела дух, собралась с силами и отпустила новую порцию ругательств в адрес своего мучителя. На этот раз он обернулся, однако, по-прежнему не проронил ни слова. Только слегка покачал головой, видимо, выражая этим, свое неудовольствие Настиным поведением. От его молчаливого спокойствия в душе у Насти что-то зашевелилось, заерзало, принеся с собой совершенно непонятные, неизвестные ей доселе чувства. В любом случае, не страх руководил теперь Настей, вернее не только страх.
На этот раз мужчина встал не сбоку от Насти, как в первый раз, а прямо между ее раздвинутых ног. Было заметно, что он любуется видом ее промежности. Неожиданно для себя, Настя почувствовала, что краснеет под этим бесцеремонным взглядом. Стоит ли говорить, что она не сводила с мужчины заплаканных глаз, ожидая дальнейших действий.
Его рука с зажатой плетью медленно поднялась вверх и, задержавшись на мгновение, резко нырнула вниз. Плеть опустилась точно между ног. На самое нежное место, разливая по всему телу жидкий огонь. От невыносимой боли у Насти потемнело в глазах. Крик застрял у нее в горле, она задохнулась, закашлялась и, лишь затем, издала истошный вопль. Удары ложились один за другим, точно в цель, терзая раскрытую промежность, безволосый пах и изредка, раскаленными иглами врезались в анус. Казалось, пытка длится вечно. Когда она прекратилась, Настя искренне удивилась тому, что до сих пор жива. И, кроме того, даже не потеряла сознания. Она думала, что от такой боли непременно умрет и теперь, не понимала, почему этого не произошло. То ли боль была недостаточно сильной, то ли Настя оказалась слишком выносливой и терпеливой.
Ей дали отдышаться. Минуты без боли казались такими сладостными, что большего нельзя было и желать. По истине, все познается только в сравнении! Если раньше она мечтала о свободе, то сейчас ей хотелось только покоя и отсутствия боли. Кровь бешено пульсировала в ее жилах, пытаясь выплеснуться наружу. В общем, ощущения были, о-го-го…
Настя больше не рисковала оскорблять своего палача, или взывать о помощи. По этому, снова увидев его, между своих ног она лишь шепотом попросила:
-Не надо, пожалуйста, не надо!
Как и следовало ожидать, просьба осталась без ответа. Настя почувствовала себя кроликом перед пастью удава. Не в состоянии ни сопротивляться, ни двигаться, она как завороженная, не сводила с него глаз, боясь пропустить малейшее движение. Пытаясь заранее угадать момент, когда снова придет боль…
Однако на этот раз он не стал ее бить. Вместо этого, мужчина, обильно смазал каким-то кремом вход во влагалище и задний проход. Хотя его прикосновения к истерзанным местам вызывали саднящую боль внизу живота, все же это было гораздо «приятнее» плети.
Решив, что смазки достаточно, мужчина стал вводить фалоимитатор Насте во влагалище, слегка поворачивая его по оси. Девушка попыталась выгнуться и отстраниться, скорее неосознанно, но искусственный фаллос упрямо продвигался внутрь, до тех пор, пока не погрузился в нее целиком. Затем он двинулся в обратном направлении, замер на долю секунды и снова вперед. Так продолжалось довольно долго. Его плавные движения не приносили болевых ощущений, скорее наоборот, разливали по всему телу теплые приятные волны. Глаза, сами собой, прикрылись и, из груди, вырывались тяжелые вздохи. Сквозь сладковатую пелену, застилающую сознание, Настя удивлялась себе, после перенесенных страданий и унижений, она сохранила способность наслаждаться и предаваться удовольствию. Вероятнее всего, это происходило по тому, что движения фаллоса напоминали не насилие, а скорее ласку.
К тому же, почти отступившая боль, почему-то, только усиливала остроту ощущений.
Неожиданно, фрикции прекратились, заставив девушку открыть глаза и насторожиться. Настя почувствовала как что-то твердое, раздвигает тугое кольцо мышц заднего прохода, постепенно продвигаясь внутрь. Ей показалось, что она, вот — вот, лопнет. Движение сопровождалось резкой болью в кишечнике, вызывая непроизвольные потуги. Настя стонала и дергалась всем телом, но любые движения только усиливали боль. По мере продвижения, кровь все сильнее приливала к лицу. Стало трудно дышать. Никогда в жизни Настя не испытывала ничего подобного. Почувствовав прикосновение мужского лобка, она поняла, что член вошел в нее до конца. Все замерло. Замерла и Настя, постепенно привыкая к новому чувству. Постояв немного, мужчина двинул тазом, вызвав новый приступ боли. Однако, вместе с его движением во влагалище, двинулся и искусственный член, что слегка ослабило боль в анусе…
Дышалось по прежнему трудновато. Постепенно, чувство трения в анусе притупилось. Осталось только непонятное, не то болезненное, не то приятное чувство тяжести. Вдобавок, при каждом движении мужчина то ли случайно, то ли специально задевал фалоимитатор, заставляя двигаться и его. Чем быстрее становились фрикции, тем дальше отступали неприятные чувства и тем сильнее становились волны блаженства. Вскоре, боль прошла совсем, уступив место наслаждению, которое усиливалось пропорционально скорости движения. Настя слегка постанывала и, впервые за последнее время, это не были стоны боли. В момент наиболее интенсивных движений, мужчина ласково стиснул ее грудь. Тогда к ней пришел оргазм. По телу словно пропустили электрический разряд. Ее затрясло, из груди вырвались стоны блаженства и облегчения. Никогда с ней еще не случалось ничего подобного. Настя слышала, что так бывает, но сама, да еще в такой ситуации, переживала оргазм впервые…