Бег в никуда (Глава 6)

ГЛАВА 6. Так он создал свою порноиндустрию. Но не «кукольную», а живую, настоящую! Здесь каждый мог получить то, что хотел. Утолить любую, пусть самую невообразимую, страсть. Самую несбыточную. Для «Колыбели грез» не было ничего невозможного! В ней, каждый мог потрогать свою мечту, попробовать ее на вкус. Те, у кого не хватало денег, могли довольствоваться видео. Теперь оно было натуральным.

От начала и до конца! На нем не было ни одного лживого кадра. Все по честному: и боль, и страсть и наслаждение. Конечно, в основном все носило ярко выраженный садомазохистский уклон, но, зато, поклонников оказалось бесчисленное множество. Большинство людей, пресытившись обычным сексом, приходили к нему. И, один раз познакомившись с «Колыбелью грез», становились ее верными поклонниками. Естественно, среди клиентов, имелось много тех, кто сам был уже ни на что не способен. Они приходили смотреть на других, вспоминая прошедшие дни своих былых возможностей. Отказа никто не знал. Если идея клиента оказывалась явно невыполнима, ему тактично старались объяснить невозможность выполнения задуманного. Вместе с этим, клиенту предлагались варианты, близкие к его фантазиям, а также стандартные варианты развлечений, адаптированные, так сказать, к конкретному человеку. Понятно, что убийства, здесь невозможными не считались. Просто у всего имелась своя цена и не всем она была по карману.
Основой «Колыбели грез», безусловно, являлись пансионаты, в которых воспитывались мальчики и девочки в возрасте до двадцати лет. Воспитанники объединялись в классы по возрасту, как и в обычных школах.
За основу обучения брались Японская древняя школа гейш и греческая школа гетер. С соответствующими времени изменениями. Психология в пансионатах являлась одним из главных предметов. Главное, понять с первых минут, чего от тебя хочет клиент, и поступать в соответствии с его желаниями. Примером для образа жизни и воспитания служила древняя Спарта. Воспитанников нещадно пороли! За все, за малейшую провинность. Ежедневно и дополнительно, в выходные дни. Стоит ли говорить, что при таких методах воспитания, успеваемость и дисциплина достигали невероятных высот. Большинство детей поступали сюда в младенческом возрасте и не знали другой жизни. За годы, это становилось для них нормой. Огромную часть обучения занимал секс. С первого класса их обучали приносить удовольствие. Это стояло во главе угла. Воспитанники являлись лишь средством для получения удовольствия. Они знали это. Им внушали это с детства. Однако, любые сексуальные отношения между собой, категорически запрещались. Под страхом смерти. «Колыбель грез» выращивала по настоящему профессиональных проституток. Пол, в данном случае, не имел значения. Постоянные занятия танцами и гимнастическими видами спорта, формировали безукоризненные фигуры. За этим строго следили специалисты. Избыточный вес считался преступлением. Здоровый образ жизни — нормой. Ни табака, ни крепких спиртных напитков, ни, разумеется, наркотиков. Только секс на продажу! Только желания клиента. Возраст никакого значения не имеет! Только любовь!
В последнее время, пришлось разработать еще одно направление, доставку по заказу. И, хотя это таило в себе дополнительную опасность, зато приносило ни с чем не сравнимый доход. Скажем, увидел клиент кого-то, кого очень захотел. Что ж, система сыска, находила и доставляла желаемую «игрушку». Ведь в сущности, что такое наркотики? Всего лишь суррогат фантазий! А здесь все в натуральную величину и без похмелья! Да и отвечает за это, вроде бы, кто-то другой, а вы только платите, деньги и подробности вас совершенно не интересуют. Вроде бы и не знаете ничего. А то, что объект вашего «обожания», так неподдельно кричит во время насилия, так это ничего не доказывает! Просто хорошие артистические данные. А вы опять не при чем. Вы ведь не знаете, на каких условиях его или ее наняли. Вот и на видео снимают. Вас по понятным причинам не покажут. Вы ведь не актер. Вы клиент. К тому же, это компенсирует какую-то часть ваших расходов. Шантажировать тоже не станут. Это закон! Вы ведь и так, оставляете здесь все деньги, которые только можете себе позволить. Это же, как болото, стоит раз наступить и все. Не вырваться!
Вот и получается, при любом раскладе, вы добропорядочный гражданин. Плохие — другие! Вы к ним не относитесь, да и ничего о них и их темных делишках, не знаете! Это если не наплевать! Соблазнительно, не правда ли? Правда! По этому и желающих хоть отбавляй.
Всем здесь почет и уважение! Что называется: ваши желания — наши возможности! Будьте только любезны, раскрыть по шире свой кошелек. Ах, там уже ничего нет?! Какая жалость! Какая неприятность! А мы бы могли для вас… Ну ничего, не расстраивайтесь! Мы всегда рады вам! Приходите! Не забудьте пополнить кошелек. Нет, извините, кредитки мы не принимаем, чеки тоже! Только наличные! Нет, нет, никаких заболеваний не бойтесь, у нас ежедневный медицинский контроль. Ах вы больны?! Ах, этим?! Это будет стоить вам гораздо дороже! Несколько челове-е-к? Ну да, у вас останется немного денег… На похороны!

* * *
…Три, два, один… На экране появилось изображение. На заднем плане, находился длинный стол, за которым восседали три фигуры в одеянии куклуксклановцев. С той лишь разницей, что их костюмы были черного цвета. Из-за одеяния, нельзя было понять, мужчины это или женщины.
На переднем плане, спиной к зрителю, на коленях, стояла девушка с опущенной головой. Справа и слева от нее, находились двое обнаженных по пояс мужчин.
Камера, очень умело меняла ракурсы, наиболее полно отображая всех участников жутковатого действа.
Девушка, находившаяся в центре, не имела, как здесь принято, никакой одежды. Ее хорошо оформленная фигура неестественно белела на фоне черного одеяния остальных действующих лиц. Темно-каштановые волосы, стрижка каре, прямые, но не жесткие черты лица, нос, с едва заметной горбинкой, чуть припухлые губы и большие карие глаза, которые она иногда вскидывала на окружающих. В общем, девушка была довольно красива. Если бы не озноб, сотрясающий ее тело и не мокрая дорожка слез на щеках, все это можно было бы отнести к разряду эротики. Однако картина была скорее зловещая.
Скрипучий, видимо измененный с помощью специальных приспособлений, голос спросил:
— Считаешь ли ты себя виновной, в самом тяжком преступлении, попытке побега?
Девушка кивнула. Говоривший, тут же сорвался на крик:
— Отвечать словами! Смотреть суду в глаза!
Она подняла глаза и, после минутной паузы, тихо сказала:
— Да, Ваша Честь, я считаю себя виновной в названном вами преступлении.
— Готова ли ты назвать суду соучастников, помогавших тебе в осуществлении побега?
Девушка отрицательно покачала головой и, подняв голову, обратилась к судьям:
— В моем преступлении виновата только я! Никто не помогал мне и никто больше не должен страдать из-за меня. Поверьте, я раскаиваюсь…
После этих слов она расплакалась, закрыв лицо руками и больше ничего не смогла сказать. Пока она пыталась успокоиться и взять себя в руки, судьи о чем-то шептались, а затем, вновь обратились к обвиняемой:
— Уверенные в том, что побег из пансионата, без посторонней помощи невозможен, мы считаем, что подсудимая лжесвидетельствует, а, следовательно, ее раскаяния в содеянном неискренни! На основании этого и, дабы установить истину, высший суд, повелевает: передать обвиняемую для допроса с пристрастием. Допрашивать обвиняемую до тех пор, пока последняя не назовет сообщника или сообщников и не будет полной уверенности в том, что обвиняемая говорит правду…
Монотонный голос заглушили громкие рыдания, но он продолжал:
— Применять для этого такие меры воздействия, которые органы дознания посчитают необходимыми. Если, во время дознания, обвиняемая раскается и поможет следствию, суд, в дальнейшем, учтет это обстоятельство. Если же подсудимая станет упорствовать, в своих преступлениях, то, по окончании следствия, будет посажена на кол, задним проходом и останется в таком положении до полной смерти.
К дознанию приступить немедленно!
После этих слов, мужчины, стоявшие по бокам, подхватили девушку под руки и, поставив на нетвердые ноги, повлекли в соседнюю комнату.
Камера неотступно следовала за ними, показывая, время от времени, крупный план лица девушки, на котором читался неподдельный ужас.
Непонятно от чего, у Насти, стало влажно между ног. Она смотрела на экран во все глаза, стараясь не пропустить ни одной детали. Разворачивающиеся события захватывали ее целиком. Одновременно пугая и притягивая. Несмотря на всю абсурдность ситуации, она ни на секунду не сомневалась в реальности происходящего.
Девушку усадили на стул перед небольшим столиком. Кисти рук привязали к этому столу специальными ремнями. Она обречено смотрела перед собой, не переставая всхлипывать. К столу приблизился мужчина. Небольшими ножницами он спокойно и деловито остриг ей ногти. Затем, он уселся напротив нее и достал небольшую металлическую коробочку. Мужчина взял в руку указательный палец девушки и, глядя ей в лицо, негромко спросил:
— Кто?
Девушка молчала. Он не стал повторять вопрос. В место этого, достав из коробки иглу, стал медленно вводить ее под ноготь девушки. Она истошно закричала, задергалась, сползая со стула и пытаясь освободить руку. Вторая ее рука судорожно царапала гладкую поверхность стола. Камера показала, что в этот момент, девушка мочилась под себя от нестерпимой боли. Мужчина остановился и снова спросил:
— Кто?
Девушка тяжело дышала, ее душили слезы. Тогда, не дожидаясь ответа, он резко вогнал вторую иглу под ноготь ее среднего пальца. Казалось, от вопля лопнут перепонки. Мужчина встал из-за стола. Его подручные окатили обвиняемую водой из ведра, видимо для того, чтобы привести ее в чувства. Затем, ее снова усадили на стул. Тогда следователь опять занял свое место. Девушка рванулась назад. Однако, мебель, вероятно, была надежно привинчена к полу и она только сильнее вжалась в спинку своего стула.
— Кто?
Задал он ей очередной вопрос, доставая из коробки очередную иглу.
Она что-то еле слышно пролепетала в ответ. Он видимо понял и кивнул в ответ.
— Еще?
Она опять едва заметно пошевелила губами. Но на этот раз он или не услышал, или сделал вид, что не слышит и стал втыкать иглу под ноготь мизинца.
— Привратник, привратник, а-а-а, при-врааа-тник!
Заорала она, извиваясь и вновь сползая со стула.
— Почему?
Спросил следователь, когда стоны и вопли немного поутихли.
— Я ему дала.
— Дала ему что?
— Все что он хотел. Он трахал меня два дня. Как хотел. Следователь едва заметно кивнул своим помощникам. Девушку тут же освободили от игл и пут. Вытащили на середину комнаты и привязали ее руки к специальному крюку в потолке. Теперь она стояла с высоко поднятыми руками. Почти на цыпочках. Палачи расположились по обе стороны от нее. В руках у обоих были длинные бичи.
— Честное слово, — заторопилась девушка, — я правду говорю, я все расска-за-ааа…
Последнее слово прервал тонкий свист и сильный щелчок бича по спине. Девушка выгнулась вперед, насколько позволяли веревки, но в ту же секунду, получила такой же удар по груди. Она рыдала в голос и извивалась, но ни уклониться, ни ослабить ударов не могла. Палачи продолжали отсчитывать удары до тех пор, пока ее голова не повисла и она не перестала кричать, потеряв сознание. Ее привели в чувства очередным ведром холодной воды.
Придя в себя, она затравленно глядела на мучителей, вздрагивая всем телом от каждого их движения.
— Кто еще?
— Больше никто. Клянусь!
Он с сомнением покачал головой. Однако создавалось впечатление, что он хорошо знает всех действующих лиц ее побега. Вряд ли после подобных признаний, у него могли оставаться какие- то сомнения. По этому Насте показалось, что девушку мучают просто так, то ли ради удовольствия, то ли в назидание другим. Одно было ясно наверняка, отпускать ее быстро никто не собирается.
Как бы в подтверждение Настиных мыслей, следователь, поочередно закрепил две прищепки, скрепленные между собой блестящей цепочкой, к обоим соскам девушки. От его новых действий она лишь слабо поморщилась. Затем, на цепочку он прицепил груз. Видимо, груз, несмотря на миниатюрные размеры, оказался довольно тяжел и от этого, грудь преступницы сильно вытянулась вниз. Было заметно, что это доставляет ей определенные неудобства. Следователь вновь, кивком головы, позвал подручных. Заняв места по обеим сторонам, они стали стегать девушку бамбуковыми прутьями по оттянутым грудям. При каждом ударе девушка запрокидывала голову и сучила ногами. Из ее глаз, непрерывным потоком, струились слезы. Она, не переставая рыдать, просила их сжалится, но ее мольбы оставались без ответа. Освободив ее от веревки удерживающей руки, они разложили ее на кушетку, под вид той, на которой в свое время лежала Настя. Палачи, на сколько это было возможно, раздвинули ее ноги и, взору предстала нежно розовая щель с аккуратными половыми губами. Она была так притягательна, что палачи, на некоторое время, залюбовались открывшимся зрелищем. Но, уже в следующую минуту, последовал первый удар тяжелого ремня, на мгновение накрывший весь разрез целиком. Палач, как видно, являлся большим мастером своего дела и удары ложились точно в цель. Один за другим. Стоит ли говорить о том, что каждый удар сопровождался диким криком перерастающем в несмолкаемый вой.
Насте были не понаслышке известны ощущения ударов по влагалищу, по этому, каждый новый удар заставлял ее внутренне содрогаться от воспоминания собственных переживаний. Вместе с тем, от этого зрелища, у Насти разливалось тепло внизу живота и, почти текло между ног. Почти неосознанно она гладила свои половые губы, избегая касаться клитора, который то и дело, назойливо попадал под палец. Вид пыток возбуждал ее, хотя она и пыталась с этим бороться. Устав бороться с собой, она, наконец, дала рукам волю. Прикосновения к собственным гениталиям, лишенным волос, вызывали неизвестные ранее чувства. Один палец она ввела себе во влагалище, чувствуя собственную горячую влажность, а вторым она слегка касалась ануса. Под действием собственных рук она извивалась змеей, а звуки терзаемого тела с экрана, лишь усиливали ощущения. Пронзив все ее покрытое испариной тело пришел оргазм. Несколько минут она лежала в изнеможении, с закрытыми глазами, почти не слыша происходящего вокруг.
Придя в себя, Настя выключила телевизор. Дальше смотреть не хотелось. Повернувшись на бок она, почти сразу же, провалилась в мягкую, приятную темноту. Открыла глаза она только на следующее утро, да и то только потому, что за ней пришли, чтобы проводить на обычные, утренние процедуры.